Гунхард Вебер. Отношения между родителями и детьми
из книги Гунтхарда Вебера Родители дают детям жизнь
В первую очередь, к порядкам любви между родителями и детьми относится то, что родители дают, а дети берут. Но речь здесь не просто о «что-то давать» и «что-то брать», а о давать жизнь и принимать жизнь. Давая детям жизнь, родители дают не что-то, что им принадлежит. Они дают своим детям то, чем являются сами. Они не могут ни что-то к этому прибавить, ни что-то выпустить или оставить себе. Вместе с жизнью они дают детям самих себя — такими, как есть, ничего не прибавляя и не убавляя. Соответственно, дети, получая от родителей жизнь, могут принять родителей только такими, как они есть. Они не могут ни что-то добавить, ни что-то пропустить или от чего-то отказаться.
То есть это обладает совершенно иным качеством, чем когда я кому-то что-то дарю, поскольку у детей не просто есть родители, но это их родители. Родители дают своим детям то, что в свое время получили от своих родителей, а также что-то из того, что, будучи парой, они взяли друг от друга. Помимо того, что родители дают детям жизнь, они о них заботятся. В силу этого у родителей и детей возникает колоссальный разрыв между «давать» и «брать», ликвидировать который дети не в состоянии, даже если бы захотели.
Маленький пример:
Среди участников курса был бизнесмен, которого мать отдала в свое время на усыновление, поскольку вела весьма легкомысленный образ жизни. Он вырос в приемной семье и познакомился с матерью, когда ему было уже двадцать лет. Сейчас мужчине было около сорока, и за все эти годы он видел мать всего три или четыре раза. Мужчина вспомнил, что она живет где-то неподалеку, и вечером отправился к ней. На следующее утро он рассказал, что просто вошел и сказал: «Я рад, что ты меня родила». Пожилая женщина была беспредельно счастлива.
Чтить дары и дающих
Во-вторых, к порядкам любви между родителями и детьми, а также между братьями и сестрами относится то, что каждый, кто берет, чтит полученный дар и того, от кого он его получил. Принимающий так держит полученный дар на свету, пока тот не засияет, и пусть от него он перейдет в свою очередь дальше, блеск его будет отражаться на дающем.
Семейная иерархия
В-третьих, к порядкам любви в семье относится иерархический порядок, который так же, как «давать» и «брать», идет сверху вниз, от более ранних к более поздним. Поэтому родители обладают преимуществом перед детьми, а первый ребенок — перед вторым.
Этот порядок относится также к «давать» и «брать» между братьями и сестрами. Появившийся на свет раньше должен давать появившемуся позже, а появившийся позже должен принимать от появившегося раньше. Каждый, кто дает, раньше брал, а тот, кто берет, позже тоже должен будет давать. Поэтому первый ребенок дает второму и третьему, второй принимает от первого и дает третьему, а третий берет у первого и у второго. Старший ребенок больше дает, а младший больше берет. За это самый младший ребенок часто берет на себя заботу о родителях в старости.
Поток «давать» и «брать», текущий сверху вниз, как и течение времени от «раньше» к «позже», нельзя ни остановить, ни отменить, ни повернуть вспять, направив его снизу вверх или от «позже» к «раньше». Поэтому дети всегда стоят ниже родителей, поэтому появившийся позже всегда идет за появившимся раньше. Поток «давать» и «брать», так же как время, всегда течет дальше и никогда — назад.
Между родителями существует собственная иерархия, которая не зависит от того, кто вошел в систему раньше. Поскольку их отношения начинаются одновременно, в смысле изначального порядка они всегда равны. Их место в иерархии зависит от их функции в семье, например, от того, кто отвечает за безопасность.Нарушения порядка между родителями и детьми
Инверсия порядка «давать» и «брать»
Порядок процесса «давать» и «брать» в семье переворачивается с ног на голову, если более поздний, вместо того чтобы принимать от более раннего и уважать его за это, стремится ему давать, как будто он ему равен или даже выше его. Например, если родители хотят брать у своих детей, а дети хотят давать им то, что те не получили от своих родителей или партнера, то родители хотят брать как дети, а дети хотят давать как партнеры и родители. В этом случае поток «давать» и «брать» вместо того, чтобы течь сверху вниз, вопреки силе тяжести должен потечь снизу вверх. Но тогда он, как ручей, возжелавший течь не вниз, а вверх, не доберется ни туда, куда хочет, ни туда, куда должен.
Когда возникает такое отклонение, когда у родителей возникает желание брать, а у детей — желание или необходимость давать, порядок оказывается нарушен.
Если родителям что-то нужно, они обращаются к своему партнеру или родителям. Когда родители обращаются со своими притязаниями, которые не соответствуют отношениям, к детям (например, за утешением), происходит перверсия отношений— парентификация. Причем дети не могут этому сопротивляться. Тогда они оказываются во что-то вплетены и присваивают себе права, которых на самом деле не имеют, за что в конечном итоге сами себя наказывают. Однако позже, когда ребенок станет разумным, это можно исправить. Это и называется терапией!
Вопрос: Ты не мог бы еще раз сказать, что такое парентификация? Б. X.: Это когда дети входят для своих родителей в роль их родителей.
Вопрос: То есть, если дочери приходится быть мамой для мамы или мамой для папы?
Б. X.: Я выразился точнее: когда ребенок входит в роль. Это более многослойно. Если, например, мать отвергает собственную мать, то одного из своих детей она отвергает так же, как отвергает мать. Это парентификация. Те чувства, которые родитель испытывал по отношению к своим родителям, он испытывает потом по отношению к одному из своих детей, и тогда ребенок не может быть ребенком, он оказывается в роли одного из родителей. Тебе нужно смотреть на это шире. В расстановках это становится видно сразу. Часто бывает, что в расстановке ребенок выказывает беспокойство, тогда я спрашиваю родителей, что произошло с их родителями, и в расстановку вводится отсутствующий или отвергнутый родитель. Ребенок сразу успокаивается, что указывает на то, что он был па- рентифицирован. Часто бывает и так, что человек не взял чего-то от своих родителей и теперь хочет получить это от своего ребенка.
Отвержение одного из родителей
На одном из семинаров участник предъявляет на супервизию следующий случай.
Арндт: У меня вопрос по поводу признания детьми отца. Я уже несколько лет интенсивно работаю с одной семьей. Родители сейчас в разводе, и дети с невероятной ненавистью отвергают своего отца, который сейчас уже ушел из семьи. Причина в том, что отец у них на глазах постоянно избивал и терроризировал мать. А теперь дети знают, что он имел гомосексуальные контакты со школьниками. Сейчас дети вообще не хотят его знать, хотя тот очень старается, пишет им и присылает подарки. Но они рвут фотоальбомы и уничтожают фотографии отца.
Б. X.: Сколько детям лет?
Арндт: От десяти до восемнадцати, живут с мамой. Они ненавидят отца и говорят, что больше не хотят его видеть.
Б. Х.\ Итак, первое: дети выражают ненависть матери. Здесь можно использовать такую стратегическую интервенцию: ты говоришь детям, чтобы они сказали матери: «Мы ненавидим отца за тебя», и не давать никаких объяснений. Это был бы первый шаг к тому, чтобы все начали думать.
Я расскажу тебе по этому поводу одну историю, которую ты можешь пересказать им в качестве устрашающего примера.
Однажды мы с женой по приглашению главврача клиники Гейдельберга проводили в психосоматическом отделении первичную терапию для пациентов с психосоматическими расстройствами. Сеансы проводились каждый день в течение двух недель. По утрам у них была другая программа. В первый день моя жена пошла к одной из таких пациенток, которая страдала тяжелой депрессией. В ходе работы она вдруг громко крикнула, обращаясь к отцу: «Лучше б ты сдох на войне!» — и все это с холодной яростью. На следующий день с ней работал я. Я спросил ее, что произошло с ее отцом. Оказалось, что на войне он получил ранение в голову. Когда он вернулся, у него часто случались приступы помешательства, от чего очень страдали мать и обе дочери.
На следующий день я спросил, есть ли у нее дети. Она ответила, что у нее двое сыновей. Я сказал ей: «Один из твоих сыновей будет копировать твоего отца». Она взглянула на меня, но ничего не сказала. Тогда я спросил, как она чувствует себя в браке. Она ответила, что плохо, но муж очень о ней заботится, поэтому она остается с ним, хотя его не любит.
Через несколько дней она выглядела очень подавленной и взволнованной, и я спросил ее, что случилось. Она сказала, что получила письмо из интерната для детей с нарушениями развития, где находился ее младший сын. Он что-то там натворил. И вдруг произнесла: «Я ведь так его люблю». Тогда я попросил ее встать лицом к стене, посмотреть на своего сына и сказать ему: «Я ведь так тебя люблю». Она произнесла эти слова, но прозвучали они абсолютно фальшиво. Я сказал, что это неправда, что слушать это невозможно. Она страшно на меня разозлилась. На следующий день я снова пошел к ней. Она удивилась, что я вообще пришел. Я попросил ее еще раз встать к стене, представить себе сына и сказать ему: «Твоего отца я отвергаю, тебя я люблю». Она сказала. Я спросил: «Как бы отреагировал твой сын, если бы он это услышал?» Она ответила: «Не знаю». Тогда я спросил: «А он вообще имел бы право как-то отреагировать, он вообще мог бы себе это позволить?» Она сказала: «Нет». Я: «Поэтому он и сходит с ума».
В том же помещении находился человек, которого мать оставила в роддоме, а сама просто сбежала. Он перебывал потом во множестве приемных семей и действительно очень страдал. Тогда я сказал ей: «Смотри, несмотря на то, что ему пришлось несладко, он никогда не сойдет с ума, потому что знает, откуда эта боль, он понимает, что с ним и почему».
Эту устрашающую историю, Арндт, ты можешь рассказать семье, чтобы динамика стала явной. Детская ярость имеет самые плохие последствия. Так как же с этим быть?
Первое — это то, что стать отцом и быть отцом никак не связано с моралью. Он является отцом детей не потому, что он плохой или хороший. Становиться отцом и становиться матерью — процесс, находящийся по ту сторону моральных оценок. Свое достоинство он черпает не из каких-либо моральных качеств.
Пример:
Однажды здесь был врач, чей отец был рейхсврачом СС и участвовал во многих экспериментах в концлагерях. После войны он был приговорен к смерти, но каким-то образом оказался на свободе. Сын спрашивал: «Что мне делать с отцом?» На что я ему ответил: «Когда отец тебя зачинал, он не был эсэсовцем». Одно никак не связано с другим. Это можно и даже нужно разделять. Ребенок может признавать своего отца как отца, не отвечая и не будучи обязанным отвечать за его поступки и их последствия, так же как он не обязан отвергать из-за них его как отца. Ребенку не обязательно их одобрять. Он может сказать: «Это плохо. Я не имею к этому никакого отношения, но ты — мой отец и как отца я тебя уважаю». А что еще может ребенок?!
Очень важно проводить такое различие. То, что произошло, уже сделало необходимым расставание с отцом. Но оно не обязательно должно сопровождаться ненавистью, потому что ненависть привязывает. Дети могут сказать: «Это плохо, но мы уважаем тебя как отца».
Еще кое-что по поводу твоей семьи, Арндт. Та ненависть, которую дети демонстрируют по отношению к отцу, это ненависть матери. Но это не избавляет их от последствий. Это очень важно. Все, что человек делает, будь то по причине переплетения или нет, последствия для него, а может быть, и для его детей будут те же. Он не может выгораживать себя и думать, что последствия могут как-то измениться только потому, что он находится в переплетении. Однако эта ненависть имеет еще одно следствие. Несмотря на то, что сейчас дети испытывают чувства матери, позже они 4 будут копировать в своем поведении отца. Они будут становиться такими, как он. Единственное решение заключается в том, чтобы мать сказала: «Я вышла замуж за вашего отца, потому что его любила, и если вы станете такими, как он, я с этим соглашусь». Тогда дети были бы свободны.
Б. X.: Это была бы стратегическая интервенция огромного значения. Но ты должен быть сам в этом уверен.
Арндт: Трагизм этой ситуации еще и в том, что суд будет решать, сможет ли отец в принципе общаться с детьми. Дело в том, что мать оспаривает его право на посещения.
Б. X.: Я тоже был бы за отсутствие контактов. Я бы сказал отцу, что сейчас уместно отказаться. Этим он ответит за последствия своего поведения, и это скорее позволит детям его уважать. Хотя в судах решения выносятся не по психологическим критериям, а по чисто правовым, в результате часто выходит то же самое. Я бы не стал создавать тут противоречий.
(Во время круга, обращаясь к Арндту): Я хочу сказать тебе еще кое-что по поводу той семьи, о которой ты говорил. Тебе нужно исходить из того, что у этой женщины имеет место динамика двойного смещения, и ее ненависть заимствована из системы. Если она находится внутри такого переплетения, с ней трудно найти прямой контакт. Тогда тут не остается ничего другого, кроме как смотреть и искать, что происходило в ее родной системе. Это могло бы помочь.
Принятие отца и матери
Широко распространена позиция, что для того, чтобы дети принимали и признавали родителей, родители должны это сначала заслужить. Родители словно предстают перед трибуналом, а ребенок смотрит на них и говорит: «Это мне в тебе не нравится, поэтому ты мне не отец» или; «Ты не заслуживаешь быть моей матерью». То есть они обосновывают свой отказ брать, упрекая родителей в том, что то, что они получили, было не то, что нужно, или этого слишком мало. Они оправдывают свое не-принятие ошибками дающего и ставят «право» родителей быть их родителями в зависимость от неких их качеств, то есть заменяют принятие требованием, а уважение — упреком. К тому же такую позицию поддерживают некоторые виды психотерапии, например, а-ля Элис Миллер. Это безумие и полное искажение действительности. А результат всегда один: дети остаются бездеятельными и живут с ощущением пустоты.
Про Аристотеля рассказывают, что одного своего нового ученика он уже через несколько дней отправил домой с таким обоснованием: «Я ничего не могу ему дать, он меня не любит». Имея отца, человек имеет его таким, какой он есть, и именно такой, как есть, он и нужен. И мать у человека такая, как есть, и именно такая, как есть, она и нужна. Ей не надо быть другой. Поскольку, как уже было сказано, отцом и матерью становятся не благодаря каким-то моральным качествам, а путем известного исполнения, и оно для нас предопределено. Кто принимает вызов этого исполнения, тот включен в великий порядок, которому он служит, независимо от своих моральных качеств. Родители заслуживают признания как родители благодаря этому исполнению и только ему. То, что родители делают вначале, имеет гораздо большее значение, чем все, что они делают потом. Главное, что приходит от родителей, приходит через зачатие и рождение. Все, что следует потом, идет в придачу и может быть получено от кого-то другого.
Ребенок может быть в ладу с самим собой и обрести свою идентичность, только когда он в ладу со своими родителями. Это означает, что он принимает их обоих такими, как они есть, и признаёт их такими, как они есть. Если один из родителей оказывается «вычеркнут», то ребенок ополовинен и пуст. Он чувствует этот недостаток, и это становится основой для депрессии. Излечиться от депрессии можно, приняв исключенного родителя, чтобы он обрел свое место и свое достоинство. Когда человека подводят к принятию одного из родителей, у него часто возникает страх, что он может стать таким же, как этот родитель, что он может перенять некие черты, которые ему приписывает. Этим страхом он позорит своих родителей. Ему, напротив, следует сказать: «Да, вы мои родители, и я такой же, как вы, и я хочу быть таким. Я согласен с тем, что вы мои родители, со всеми последствиями, которые это для меня имеет».
Принятие отца и матери — это процесс, который не зависит от их качеств, и этот процесс целительный. Тут нельзя разделять: вот это я возьму, а вот это — нет. Родителей принимают такими, как они есть. Мы часто называем хорошим то, что для нас удобно, а плохим то, что для нас неудобно. Но такое деление примитивно.
Существует два основных варианта, как дети представляют себе своих родителей и как родители представляют себе детей. Если человек представляет себе родителей и видит их перед собой, значит, с родителями нужно что-то еще уладить. Кто принял своих родителей, кто с ними в ладу, может увидеть их за собой. Если родители все еще перед вами, то, как следствие, вы не можете идти, вы упираетесь в своих родителей. Когда они позади, вы можете идти, все пути для вас открыты. И когда вы идете вперед, родители стоят и доброжелательно смотрят вам вслед.
На одном из семинаров участник предъявляет на супервизию следующий случай.
Арндт: У меня вопрос по поводу признания детьми отца. Я уже несколько лет интенсивно работаю с одной семьей. Родители сейчас в разводе, и дети с невероятной ненавистью отвергают своего отца, который сейчас уже ушел из семьи. Причина в том, что отец у них на глазах постоянно избивал и терроризировал мать. А теперь дети знают, что он имел гомосексуальные контакты со школьниками. Сейчас дети вообще не хотят его знать, хотя тот очень старается, пишет им и присылает подарки. Но они рвут фотоальбомы и уничтожают фотографии отца.
Б. X.: Сколько детям лет?
Арндт: От десяти до восемнадцати, живут с мамой. Они ненавидят отца и говорят, что больше не хотят его видеть.
Б. Х.\ Итак, первое: дети выражают ненависть матери. Здесь можно использовать такую стратегическую интервенцию: ты говоришь детям, чтобы они сказали матери: «Мы ненавидим отца за тебя», и не давать никаких объяснений. Это был бы первый шаг к тому, чтобы все начали думать.
Я расскажу тебе по этому поводу одну историю, которую ты можешь пересказать им в качестве устрашающего примера.
Однажды мы с женой по приглашению главврача клиники Гейдельберга проводили в психосоматическом отделении первичную терапию для пациентов с психосоматическими расстройствами. Сеансы проводились каждый день в течение двух недель. По утрам у них была другая программа. В первый день моя жена пошла к одной из таких пациенток, которая страдала тяжелой депрессией. В ходе работы она вдруг громко крикнула, обращаясь к отцу: «Лучше б ты сдох на войне!» — и все это с холодной яростью. На следующий день с ней работал я. Я спросил ее, что произошло с ее отцом. Оказалось, что на войне он получил ранение в голову. Когда он вернулся, у него часто случались приступы помешательства, от чего очень страдали мать и обе дочери.
На следующий день я спросил, есть ли у нее дети. Она ответила, что у нее двое сыновей. Я сказал ей: «Один из твоих сыновей будет копировать твоего отца». Она взглянула на меня, но ничего не сказала. Тогда я спросил, как она чувствует себя в браке. Она ответила, что плохо, но муж очень о ней заботится, поэтому она остается с ним, хотя его не любит.
Через несколько дней она выглядела очень подавленной и взволнованной, и я спросил ее, что случилось. Она сказала, что получила письмо из интерната для детей с нарушениями развития, где находился ее младший сын. Он что-то там натворил. И вдруг произнесла: «Я ведь так его люблю». Тогда я попросил ее встать лицом к стене, посмотреть на своего сына и сказать ему: «Я ведь так тебя люблю». Она произнесла эти слова, но прозвучали они абсолютно фальшиво. Я сказал, что это неправда, что слушать это невозможно. Она страшно на меня разозлилась. На следующий день я снова пошел к ней. Она удивилась, что я вообще пришел. Я попросил ее еще раз встать к стене, представить себе сына и сказать ему: «Твоего отца я отвергаю, тебя я люблю». Она сказала. Я спросил: «Как бы отреагировал твой сын, если бы он это услышал?» Она ответила: «Не знаю». Тогда я спросил: «А он вообще имел бы право как-то отреагировать, он вообще мог бы себе это позволить?» Она сказала: «Нет». Я: «Поэтому он и сходит с ума».
В том же помещении находился человек, которого мать оставила в роддоме, а сама просто сбежала. Он перебывал потом во множестве приемных семей и действительно очень страдал. Тогда я сказал ей: «Смотри, несмотря на то, что ему пришлось несладко, он никогда не сойдет с ума, потому что знает, откуда эта боль, он понимает, что с ним и почему».
Эту устрашающую историю, Арндт, ты можешь рассказать семье, чтобы динамика стала явной. Детская ярость имеет самые плохие последствия. Так как же с этим быть?
Первое — это то, что стать отцом и быть отцом никак не связано с моралью. Он является отцом детей не потому, что он плохой или хороший. Становиться отцом и становиться матерью — процесс, находящийся по ту сторону моральных оценок. Свое достоинство он черпает не из каких-либо моральных качеств.
Пример:
Однажды здесь был врач, чей отец был рейхсврачом СС и участвовал во многих экспериментах в концлагерях. После войны он был приговорен к смерти, но каким-то образом оказался на свободе. Сын спрашивал: «Что мне делать с отцом?» На что я ему ответил: «Когда отец тебя зачинал, он не был эсэсовцем». Одно никак не связано с другим. Это можно и даже нужно разделять. Ребенок может признавать своего отца как отца, не отвечая и не будучи обязанным отвечать за его поступки и их последствия, так же как он не обязан отвергать из-за них его как отца. Ребенку не обязательно их одобрять. Он может сказать: «Это плохо. Я не имею к этому никакого отношения, но ты — мой отец и как отца я тебя уважаю». А что еще может ребенок?!
Очень важно проводить такое различие. То, что произошло, уже сделало необходимым расставание с отцом. Но оно не обязательно должно сопровождаться ненавистью, потому что ненависть привязывает. Дети могут сказать: «Это плохо, но мы уважаем тебя как отца».
Еще кое-что по поводу твоей семьи, Арндт. Та ненависть, которую дети демонстрируют по отношению к отцу, это ненависть матери. Но это не избавляет их от последствий. Это очень важно. Все, что человек делает, будь то по причине переплетения или нет, последствия для него, а может быть, и для его детей будут те же. Он не может выгораживать себя и думать, что последствия могут как-то измениться только потому, что он находится в переплетении. Однако эта ненависть имеет еще одно следствие. Несмотря на то, что сейчас дети испытывают чувства матери, позже они 4 будут копировать в своем поведении отца. Они будут становиться такими, как он. Единственное решение заключается в том, чтобы мать сказала: «Я вышла замуж за вашего отца, потому что его любила, и если вы станете такими, как он, я с этим соглашусь». Тогда дети были бы свободны.
Б. X.: Это была бы стратегическая интервенция огромного значения. Но ты должен быть сам в этом уверен.
Арндт: Трагизм этой ситуации еще и в том, что суд будет решать, сможет ли отец в принципе общаться с детьми. Дело в том, что мать оспаривает его право на посещения.
Б. X.: Я тоже был бы за отсутствие контактов. Я бы сказал отцу, что сейчас уместно отказаться. Этим он ответит за последствия своего поведения, и это скорее позволит детям его уважать. Хотя в судах решения выносятся не по психологическим критериям, а по чисто правовым, в результате часто выходит то же самое. Я бы не стал создавать тут противоречий.
(Во время круга, обращаясь к Арндту): Я хочу сказать тебе еще кое-что по поводу той семьи, о которой ты говорил. Тебе нужно исходить из того, что у этой женщины имеет место динамика двойного смещения, и ее ненависть заимствована из системы. Если она находится внутри такого переплетения, с ней трудно найти прямой контакт. Тогда тут не остается ничего другого, кроме как смотреть и искать, что происходило в ее родной системе. Это могло бы помочь.
Принятие отца и матери
Широко распространена позиция, что для того, чтобы дети принимали и признавали родителей, родители должны это сначала заслужить. Родители словно предстают перед трибуналом, а ребенок смотрит на них и говорит: «Это мне в тебе не нравится, поэтому ты мне не отец» или; «Ты не заслуживаешь быть моей матерью». То есть они обосновывают свой отказ брать, упрекая родителей в том, что то, что они получили, было не то, что нужно, или этого слишком мало. Они оправдывают свое не-принятие ошибками дающего и ставят «право» родителей быть их родителями в зависимость от неких их качеств, то есть заменяют принятие требованием, а уважение — упреком. К тому же такую позицию поддерживают некоторые виды психотерапии, например, а-ля Элис Миллер. Это безумие и полное искажение действительности. А результат всегда один: дети остаются бездеятельными и живут с ощущением пустоты.
Про Аристотеля рассказывают, что одного своего нового ученика он уже через несколько дней отправил домой с таким обоснованием: «Я ничего не могу ему дать, он меня не любит». Имея отца, человек имеет его таким, какой он есть, и именно такой, как есть, он и нужен. И мать у человека такая, как есть, и именно такая, как есть, она и нужна. Ей не надо быть другой. Поскольку, как уже было сказано, отцом и матерью становятся не благодаря каким-то моральным качествам, а путем известного исполнения, и оно для нас предопределено. Кто принимает вызов этого исполнения, тот включен в великий порядок, которому он служит, независимо от своих моральных качеств. Родители заслуживают признания как родители благодаря этому исполнению и только ему. То, что родители делают вначале, имеет гораздо большее значение, чем все, что они делают потом. Главное, что приходит от родителей, приходит через зачатие и рождение. Все, что следует потом, идет в придачу и может быть получено от кого-то другого.
Ребенок может быть в ладу с самим собой и обрести свою идентичность, только когда он в ладу со своими родителями. Это означает, что он принимает их обоих такими, как они есть, и признаёт их такими, как они есть. Если один из родителей оказывается «вычеркнут», то ребенок ополовинен и пуст. Он чувствует этот недостаток, и это становится основой для депрессии. Излечиться от депрессии можно, приняв исключенного родителя, чтобы он обрел свое место и свое достоинство. Когда человека подводят к принятию одного из родителей, у него часто возникает страх, что он может стать таким же, как этот родитель, что он может перенять некие черты, которые ему приписывает. Этим страхом он позорит своих родителей. Ему, напротив, следует сказать: «Да, вы мои родители, и я такой же, как вы, и я хочу быть таким. Я согласен с тем, что вы мои родители, со всеми последствиями, которые это для меня имеет».
Принятие отца и матери — это процесс, который не зависит от их качеств, и этот процесс целительный. Тут нельзя разделять: вот это я возьму, а вот это — нет. Родителей принимают такими, как они есть. Мы часто называем хорошим то, что для нас удобно, а плохим то, что для нас неудобно. Но такое деление примитивно.
Существует два основных варианта, как дети представляют себе своих родителей и как родители представляют себе детей. Если человек представляет себе родителей и видит их перед собой, значит, с родителями нужно что-то еще уладить. Кто принял своих родителей, кто с ними в ладу, может увидеть их за собой. Если родители все еще перед вами, то, как следствие, вы не можете идти, вы упираетесь в своих родителей. Когда они позади, вы можете идти, все пути для вас открыты. И когда вы идете вперед, родители стоят и доброжелательно смотрят вам вслед.
http://elenaglushko.ru/stati-sistemnie-vzaimootnosheniya-rasstanovki/gunchard-veber-otnosheniya-mezhdu-roditelyami-i-detmi.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Напишите что вам понравилось, затронуло или заинтересовало. Спасибо :)